Александр Баренберг - Голем. Том 2 (книга 3)[СИ]
Кораблей в гавани обнаружилось видимо-невидимо. Столько, сколько влезало в относительно небольшую, даже по средневековым меркам, акваторию порта. И еще несколько торчали на якоре с внешней стороны той самой перегораживающей вход в гавань цепи, ожидая, видимо, места под разгрузку у одного из пирсов. У причалов покачивались и огромные венецианские суда для перевозки паломников, бравшие на борт от пятисот до полутора тысяч человек за раз, и пузатые торговцы, похожие на брошенную на бок бочку, распиленную пополам, и боевые галеры королевского флота, и просто мелкие, то ли торговые, то ли рыбацкие кораблики. К последним, кучковавшимся у отдельного пирса на краю гавани, мы и направились сквозь толчею и суету оживленного порта, пронизанного острым запахом рыбы, смолы, специй и давно немытых тел. Летняя жара и почти полное отсутствие ветра еще больше усиливали и так уже практически невыносимую концентрацию специфических запахов.
Подходящих кораблей нашлось немало. Все их капитаны, как арабского, так и европейского происхождения, производили устойчивое впечатление отъявленных жуликов и были похожи один на другого, как родные братья. Только у некоторых на шее висел крестик, а у других — четки. Вот и вся разница. Предложение особого энтузиазма среди этих темных личностей не вызвало, особенно после того, как те разглядели, что наш отряд состоит полностью из хорошо вооруженных мужчин. То есть вариант с заплытием в пустынную бухточку и ограблением доверившихся лохов явно отпадал, особенно учитывая, что команда на большинстве суденышек вдвое уступала нам по численности. Однако и наотрез отказываться не стали, вступив в торг и набивая цену.
В конце концов сговорились за пять марок с капитаном посудины под невинным названием "Санта-Розалина". Хотя владелец соседнего " Морского Халифа" в конце торгов предложил чуть более выгодные условия, мы все же остановились на христианском капитане. Никаких гарантий это, разумеется, не давало, оба были явными контрабандистами, чего практически и не скрывали. Но для наших целей их специализация вполне подходила.
Внеся полмарки задатка, договорились встретиться завтрашним утром и, с чувством выполненного долга, направились отдыхать после долгого трудного путешествия. Никто, вопреки предупреждениям, на нас не нападал, да и вообще, на улицах, полупустых из-за полуденной жары, было относительно тихо. А постоялый двор встретил распахнутыми дверями и отрядом королевской стражи, заполнившей его крыльцо.
С нехорошим предчувствием протиснулся внутрь. Так и есть! Четверка наших людей стояла у стенки, опустив оружие ввиду направленных на них копий. Один держался за окровавленное плечо. Видимо, пытался оказать сопротивление. А рыцарь в блестящей кольчуге и белом плаще, командир стражников, держал за руку ошеломленную Анну. Рядом отирался араб в белоснежном тюрбане с пером павлина, прикрепленным к нему рубиновой застежкой. На поясе болталась кривая сабля в роскошных золоченых ножнах. Да и вообще выглядел как вельможа. Он сразу мне не понравился.
— А вот и они! — произнес араб, завидя нас. Говорил он с акцентом, но понятно. Не хуже меня, по крайней мере. Рыцарь повернулся к нам:
— Это вы те самые иудейские колдуны, выкравшие невесту самого наместника султана? — грозно вопросил тот.
Стражники нехорошо стали смотреть на нас, поигрывая копьями, их было много, и я понял, что надо срочно исправлять ситуацию:
— Что за глупости! Мы простые торговцы! А девушка сама сбежала и прибилась к нашему каравану!
Тут к рыцарю подбежал хозяин постоялого двора, знакомый с Цадоком, и что-то забубнил ему на ухо. Вроде как этот весьма уважаемый в городе человек собрался замолвить словечко. Надо сказать — очень вовремя! Арабский вельможа, тем временем, нетерпеливо притаптывал, так, что захотелось посоветовать ему сбегать в уборную, не откладывая, пока не случилось страшное. Рыцарь, выслушав хозяина, повернулся к арабу и произнес категорическим тоном:
— Это известные, уважаемые купцы, почтенный Абдалла, а никакие не колдуны! Они не при чем! Забирайте девушку и уезжайте!
Абдулла метнул на нас злобный взгляд, но спорить не стал, протянув к Анне руку и что-то пролаяв по-арабски. Та в ужасе отстранилась и, плача, обратилась к рыцарю:
— Сир, пожалуйста, помогите!
— Не имею права! У нас мир с султаном и я не могу не пойти навстречу уважаемому посланцу наместника!
— Но он же неверный! А я христианка! — горячо продолжала убеждать девушка. — Меня выдают замуж насильно и заставляют поменять родную веру!
— Она лжет! Она мусульманка! — заорал Абдалла. Он, конечно, формально был прав, но в данных обстоятельствах я решил, что можно и соврать, поэтому вмешался:
— Нет, она говорит правду!
Рыцарь в затруднении явно собирался почесать в затылке, но ему помешал шлем:
— Если это правда, то серьезно меняет дело. Боюсь, почтенный Абдалла, только король может вынести окончательный вердикт по этому вопросу. Я забираю девушку во дворец, а вы приходите завтра с утра, король вас примет. И ты тоже приходи, будешь свидетелем! — ткнул он кольчужным пальцем в меня.
Анну увели. Замотанный в дорогущие шелка, хотя и с несколько приглушенной серой, густо осевшей в складках дорожной пылью яркостью красок, Абдалла подошел ко мне вплотную и так долго сверлил в упор ненавидящим взглядом, что невольно стали закрадываться сомнения — уместно ли в данной ситуации сразу врезать по наглой бородатой роже с правой или необходимо, все же, сначала сказать что-то подходящее случаю. Решить данную проблему не успел, так как нахал вдруг резко развернулся на каблуках и молча пошел к выходу. За ним исчезли четверо его сопровождающих.
Я подошел к Менахему — владельцу постоялого двора, заступившемуся за нас перед начальником городской стражи. Судя по всему он достаточно влиятельный и информированный человек.
— Что здесь произошло, уважаемый?
— Сир Гильом неожиданно явился в сопровождении стражи и этого господина из Иерусалима, — начал рассказ хозяин, хмуря брови. Ему явно не доставляла радости возможность быть втянутым в чужую разборку, однако присутствие в нашей компании известного купца Цадока, усиленное рекомендательным письмом от самого Маймонида, не оставляло выбора. — И заявил, что мы укрываем беглую невесту наместника султана. Ваши люди пытались оказать сопротивление — результат вы видите. А потом вы сразу пришли…
Ясно. Видимо, не успев перехватить нас до границы, наместник послал своего человека с претензией к властям. Наверное, отношения с королевством позволяли надеяться на положительное решение вопроса. И хотя этот Абдалла явно выехал на день позже, однако двигался налегке и прибыл в Акко почти одновременно с нами. Что же теперь делать? Ведь уже договорились с капитаном корабля! На секунду опять закралась заманчивая мысль — а может ну ее, эту Анну, к чертям собачьим? Зачем она нам? Одни проблемы от нее. Сядем завтра на рассвете на нанятый корабль и ищи-свищи! Король Амори как-нибудь без нас решение вынесет, не маленький.
Не успел я прогнать эту гадкую мыслишку, как ее вслух высказал Цадок. Почти теми же словами. Я взглянул на Олега. Тот явно колебался: с одной стороны, бросать беспомощную девушку нехорошо, конечно, с другой — чужая страна, чужие порядки и можно угодить в крайне неприятную историю.
Тогда я просто сказал, тоном, не допускающим возражений:
— Олег, пошли кого-нибудь в порт сообщить на корабль, что мы откладываем отплытие!
И, даже не посмотрев в сторону Цадока, отправился отдыхать…
Вот эту халупу из грубо обработанного камня они называют королевским дворцом? Ну-ну… Нет, выдерживать осаду в ней, наверное, неплохо, но дворец… Ладно, это не мои проблемы. В сопровождении тащившегося с явно проступавшим на полном бородатом лице предчувствием крупных неприятностей Цадока и присоединившегося по его просьбе для придания солидности и консультации в случае необходимости Менахема, вошел внутрь, назвав страже свое имя.
В сопровождении стражи прошли переходами под массивными каменными арками и оказались в большом сводчатом зале. У одной из стен, убранной гобеленами высотой от потолка до пола, заполненными изображениями сценок из Библии, располагался большой деревянный стул с бронзовыми подлокотниками. Я не сразу сообразил, что это трон. Табуретка табуреткой, только шелковый балдахин над ней выдает истинное предназначение этого предмета мебели.
Трон пока пустовал, а в другом конце зала стояла группа людей в кольчугах и длинных белых плащах с изображенным на них большим желтым крестом сложной формы в окружении четырех маленьких — гербом Иерусалимского королевства. Это королевские стражники. В их окружении находился и сир Гильом, а рядом с ним — Анна. Лицо ее было весьма печальным, но, завидев меня, немного прояснилось и на нем даже промелькнуло некое выражение, отдаленно напоминающее улыбку. Видно, не особо и ожидала моего появления. Выражение промелькнуло и исчезло. Наверное, девушка оценивала шансы на благополучный исход своего дела как минимальные, невзирая на мое присутствие в качестве свидетеля.
